Депутаты Народного Хурала от КПРФ Тимур Нимаев и Эржена Чимитцыренова последовательно критикуют провалы в управлении республикой. Они ставят под сомнение многомиллионные контракты с фирмами-однодневками и инвесторами с уголовным прошлым, получающими доступ к ключевым городским проектам. Почему власть в Бурятии действует именно так, кто несёт ответственность за эти решения и есть ли у республики шанс на перемены? Об этом в интервью Бабру.

— Тимур Цыдыпович, Эржена Буянтуевна, начнём с недавнего инцидента. Администрация Октябрьского района сначала заблокировала вас в своей официальной группе во «ВКонтакте», а затем молча разблокировала. Причины так и не объяснили?

Тимур Нимаев:

— Нет, объяснений не было. Для меня это было удивительно. Впервые столкнулся с такой ситуацией. Бывает, когда блокируют в частных группах или на личных страницах, это понятно. Но здесь — официальная группа муниципального органа власти. Я как депутат Народного Хурала и первый секретарь Октябрьского райкома КПРФ обязан взаимодействовать с районной администрацией. Вместо диалога получил блокировку.

Эржена Чимитцыренова:

— Это намеренные действия власти по недопущению нас к людям. Я даже не состояла в этой группе, не была подписана, но всё равно оказалась в чёрном списке. Это показательно. Когда мы с Баиром Цыденовичем Цыреновым, тоже депутатом-коммунистом, пришли на празднование Дня Победы в посёлке Забайкальском, нас даже не объявили, хотя мы пришли сами, без приглашения. Когда мы просили слово, чтобы вручить местному ДК Знамя Победы, нам не дали этой возможности. Пришлось без микрофона объявлять, что мы преподносим подарок. Пресс-службы Хурала и других СМИ нас просто вырезают из кадров, не берут интервью на мероприятиях. Это намеренная изоляция.

— Это касается только публичных мероприятий или распространяется и на рабочее взаимодействие?

Тимур Нимаев:

— На рабочем уровне, когда речь идёт об официальных запросах и ответах, всё в рамках закона. Но есть житейские моменты. Например, празднование 80-летия Победы. На 75-летие депутатов активно привлекали к вручению медалей ветеранам, труженикам тыла, детям войны. В этом году о том, что где-то вручают медали, я узнавал из новостных пабликов. Такое же отношение и к последним звонкам в школах. Начинается согласование с комитетом по образованию, с администрацией. Мы много раз поднимали вопрос в Хурале: давайте составим график, кто из депутатов пойдёт в какую школу, чтобы это было организованно. Но это игнорируют. Вроде бы не политическое событие, но создаются препятствия.

— Вы отправили депутатский запрос в прокуратуру по поводу хаоса с дорожными ремонтами в центре Улан-Удэ. Вы уже получили официальный ответ. Прокуратура нашла нарушения в сфере строительной безопасности: нет знаков, ограждений, фонарей. Но при этом заявила, что нарушений законодательства о транспортной доступности, в том числе для общественного транспорта, не выявила. Как вы это прокомментируете?

Тимур Нимаев:

— Да, ответ пришёл. Прокуратура подтвердила то, что видно невооружённым глазом: строительные площадки не огорожены, знаков нет, разметки нет. Они внесли представление подрядчику «ИнжСтройИнновации» и заказчику. Но самое интересное: в их заключении нет нарушений транспортной доступности. Горожане стоят в пробках, маршруты меняются, люди не могут нормально добраться до работы, но с точки зрения прокуратуры всё в порядке.

Эржена Чимитцыренова:

— Это классический пример. Нарушения безопасности признали, потому что их невозможно отрицать. Но признать провал в организации движения — это признать некомпетентность мэрии и ответственных чиновников. Проще сказать, что формально закон не нарушен. Люди мучаются, но на бумаге всё хорошо. Это и есть работа нашей вертикали: главное — отчитаться, а не решить проблему.

Наши выступления в часе заявлений на сессии — это официальное обращение к органам власти. По закону о статусе депутата, ответ мы должны получать в пятнадцатидневный срок. На деле мы получаем формальные отписки через два месяца, прямо перед следующей сессией. Иногда — в день сессии. За это время острота вопроса спадает. Я до сих пор не получила ответа на своё выступление в апреле по состоянию дорог и коммунальным проблемам.

— Вы резко критиковали мэрию и ресурсоснабжающие организации, заявив, что они игнорируют даже предписания прокуратуры. Если надзорный орган бессилен, какие ещё рычаги воздействия остаются у депутатов?

Эржена Чимитцыренова:

— Только публичность. Выносить эти проблемы на обсуждение, говорить о них громко. Мы видим, что происходит с ТГК-14. На Краснофлотской раскопали котлован, и месяц нет горячей воды. На Солнечной, дом 6 — та же история. Жители звонят в аварийную службу, им отвечают, что работы ведутся, хотя на месте никого нет. Зампред Евгений Луковников проводит совещания по Третьему мосту, где подрядчик столкнулся с неучтёнными инженерными сетями, о которых не знали даже сами собственники. Это говорит о полном отсутствии координации и планирования. Власть реагирует только тогда, когда проблема доходит до точки кипения и попадает в СМИ.

— На сессии в апреле вы подняли вопрос о бюджетных приоритетах: десятки миллионов выделяют на компенсацию выпадающих доходов «ЭкоАльянса» и на непонятный «креативный центр», а на участки для многодетных семей и проезд диализных больных денег нет. Министр финансов Георгий Мадаев в ответ на ваш вопрос по обеспечению жителей дровами заявил: «не готов ничего прокомментировать». Как вы оцениваете такой уровень компетенции?

Эржена Чимитцыренова:

— Это некомпетентность. Как министр, распределяющий бюджет, может не владеть информацией по такому жизненно важному вопросу? По участкам для многодетных, которые они выиграли у мэрии по суду, ситуация патовая. Есть проектно-сметная документация на проведение коммуникаций, но нет денег. Люди получили землю в чистом поле, без воды и света. Я прямо спросила министра, почему деньги идут на наименее затратные участки, а не туда, где острая нужда. Внятного ответа не последовало. Ответ по программе «Модернизация коммунальной инфраструктуры» Мадаев во время сессии пообещал прислать «до конца недели». До сих пор жду.

— Раз уж зашла речь о деньгах, давайте поговорим о финансировании партий. По данным избиркома, «Единая Россия» в Бурятии получает львиную долю средств, за ней с большим отрывом КПРФ, остальные партии существуют на символические суммы. При этом 95% всех средств — это поступления из Москвы.

Тимур Нимаев:

— Наш бюджет (3,4 миллиона рублей: примечание редакции) — это не такая большая сумма, учитывая, что у КПРФ есть комитеты в каждом районе республики. Нужно содержать помещения, платить за свет, интернет, телефон, зарплату аппарату, выпускать газету. Партийные взносы (около 448 тысяч рублей: примечание редакции) покрывают лишь малую часть расходов. Остальное — финансирование из центра.

— Ваш старший товарищ Вячеслав Мархаев резко отреагировал на критику памятника Сталину в Улан-Удэ со стороны московского депутата. Как вы лично относитесь к установке этого монумента? Это действительно «народная инициатива», как утверждает Мархаев, или элемент политической борьбы КПРФ?

Эржена Чимитцыренова:

— Я полностью поддерживаю позицию Вячеслава Михайловича. Памятники Сталину нужны. И я думаю, все наши коммунисты согласятся с этим. То, что депутат из Мосгордумы, не зная нашей специфики, позволяет себе давать оценки, — это некорректно. Как сказал Мархаев, это не входит в её компетенцию.

Тимур Нимаев:

— В КПРФ по этому вопросу разногласий нет. Инициатива исходила от ветеранов и жителей. Мы её поддержали. Это часть нашей истории, и попытки её переписать или замолчать вызывают только отторжение.

— Давайте вернёмся к законотворчеству. Вы и ваши коллеги часто говорите о том, что Хурал превращается в машину для «подгонки» местного законодательства под федеральные шаблоны. Закон о запрете «вейпов» без никотина, закон о «патриотическом воспитании» в лагерях: всё это инициативы «сверху». Насколько у регионального парламента остаётся пространство для самостоятельной работы?

Эржена Чимитцыренова:

— В большинстве случаев мы сейчас этим и занимаемся: приводим наше законодательство в соответствие с федеральным. Это одна из наших основных функций. Мы не можем этого не делать, потому что последует прокурорское реагирование. Но хотелось бы, чтобы нам оставляли больше пространства для учёта местной специфики.

Тимур Нимаев:

— На федеральные законопроекты мы можем давать свои замечания, но их, как правило, не учитывают. Мы просто обязаны принять соответствующий региональный закон. Это касается и изменений в избирательное законодательство. Например, недавняя поправка, по которой подпись для выдвижения независимого кандидата может быть признана недействительной на основании одного лишь письменного заключения «эксперта». Это очевидная лазейка для отсеивания неугодных кандидатов.

— Такая же лазейка заложена в закон «О комплексном развитии территорий», который даёт правительству Бурятии право устанавливать критерии износа для частных домов, чтобы включать их в зоны под застройку.

Тимур Нимаев:

— Да, на сессии я тоже задавал этот вопрос. Меня пытались успокоить, что полномочия мэрии не меняются. Но когда я потребовал конкретики, кто именно в правительстве будет устанавливать эти новые критерии, чиновник минстроя подтвердил, что правительство своими критериями сможет включать в зоны комплексной застройки частные дома даже без формального признания их аварийными. Это огромный коррупционный риск и рычаг давления на частный сектор в интересах девелоперов.

— Эржена Буянтуевна, вы уже несколько раз упомянули Баргузинский район и его политический кризис. Это уникальная для Бурятии ситуация?

Эржена Чимитцыренова:

— К сожалению, это не уникальная ситуация. Мы видим, как выстраивается вертикаль власти, где на всех уровнях должны стоять лояльные, управляемые люди. Баргузинский район просто стал ярким примером, где местные депутаты проявили характер и дважды сорвали голосование по навязанной кандидатуре. Давление на них идёт колоссальное. Туда зачастили министры, которые годами не появлялись в районе. В ход идут и угрозы увольнениями, и работа «общественников» вроде Галины Арсеньевой, которая пугает жителей, что в случае избрания «неугодного» кандидата район лишится финансирования. Это шантаж.

— Театр кукол «Ульгэр». Строительная готовность 85% сообщали ещё в декабре 2024 года. Через пять месяцев происходит расторжение контракта с «Бурятпроектреставрацией» и внесение её в реестр недобросовестных подрядчиков. Почему власти, в частности зампред Луковников, так долго не замечали провала?

Эржена Чимитцыренова:

— Пять месяцев на объекте с готовностью 85% ничего не происходило. Это нонсенс. На наши вопросы на комитетах отвечали формально: «работы ведутся». Мы видим, что зампред Луковников, курирующий стройку, признает проблемы с проектной документацией, с неучтёнными сетями. Но эти проблемы почему-то вскрываются уже в процессе строительства, а не на этапе экспертизы. Это говорит либо о тотальной некомпетентности, либо о том, что подрядчику, которого, возможно, лоббировали, позволяли слишком многое. Теперь ищут нового исполнителя, а сроки сдачи объекта снова сдвигаются на неопределённое время. Дети и горожане ждут, а бюджетные деньги, по сути, заморожены в недострое.

— Ещё один крупный проект — парк «Юго-Западный» и его инвестор Андрей Томиргонов, ранее судимый как Андрей Самаринов, с долгами и сомнительной репутацией. Его компания «БСК» получает миллионные контракты от мэрии. Как такой человек получает подряды на ключевые городские проекты?

Тимур Нимаев:

— Это вопрос, который мы задаём постоянно. Фирма «ТАГ», инвестор парка, имеет уставный капитал в десять тысяч рублей и минимальную прибыль. Откуда у неё средства на проект стоимостью в сотни миллионов? Ответ напрашивается сам собой. Это ширма. Есть информация о давних связях господина Томиргонова с мэром Улан-Удэ Игорем Шутенковым, вплоть до оплаты вертолётов во время его работы министром финансов. Предоставление государственных ресурсов и земли под такие проекты требует безупречной репутации. Но, видимо, для нынешней администрации личные связи важнее финансовых гарантий.

— Вы говорили о нехватке денег на социальные нужды. Но на сессии выяснилось, что на «креативные индустрии» выделено 33 миллиона рублей, о чём многие депутаты даже не знали.

Эржена Чимитцыренова:

— Это была позорная демонстрация некомпетентности со стороны министра экономики Екатерины Кочетовой. Она дважды не смогла ответить на прямой вопрос, откуда взялись эти деньги, и просила «помощи из зала». Руководитель Центра Наталья Борисова объяснила, что это «имущественный взнос» для НКО, но понятнее не стало. Как 33 миллиона могут идти только на фонд оплаты труда 18 сотрудников, которые при этом постоянно ездят в командировки? Это непрозрачная схема финансирования, и мы потребовали письменных разъяснений.

— Ещё один вопрос по поводу апрельской сессии. Ваш коллега Баир Цыренов превратил обсуждение упразднения посёлков Уя и Витим в критику всего курса правительства за последние 30 лет. Он заявил, что посёлки вымирают, потому что ВВП в долларах не растёт с 2014 года. Вы согласны с такой прямой связью?

Тимур Нимаев:

— Умирающие деревни — это прямое следствие экономической политики. Когда нет рабочих мест, нет инфраструктуры, нет поддержки сельского хозяйства, люди уезжают. Власть же просто констатирует факт, что в Витиме осталось 13 семей, их переселили, посёлок ликвидировали. Но это не решение проблемы, это её констатация. Мы видим, что закон о господдержке АПК не работает, деньги на утилизацию скота не выделяются, ответственность скидывают на муниципалитеты, у которых нет ресурсов. Это замкнутый круг, ведущий к упадку.

Эржена Чимитцыренова:

— И на этом фоне мы видим, как тратятся деньги. Летняя зона отдыха на площади Советов с топиариями, качелями и фонтаном. Горожане просят парковку в центре, говорят, что машинам негде встать. Но власть предпочитает создавать «балаган», лишь бы люди не выходили на митинги. Это подмена работы по благоустройству созданием временных, неуместных конструкций. Вместо того чтобы возрождать уничтоженные парки Орешкова и Парк культуры, создают видимость деятельности на главной площади.

— На сессиях Хурала есть «час заявлений», где вы и ваши коллеги регулярно поднимаете острые проблемы. Но, судя по вашим же словам, ответов приходится ждать месяцами, либо их не бывает вовсе. Не превратился ли этот инструмент парламентского контроля в формальность, в ритуальное «выпускание пара» без последствий для исполнительной власти?

Тимур Нимаев:

— В какой-то степени, да, превратился. Исполнительная власть демонстрирует полное пренебрежение к регламенту и к самому институту депутатского запроса. Это один из немногих оставшихся у нас публичных инструментов, чтобы обозначить проблему. Но когда ответы приходят через два месяца, или не приходят вообще, или являются формальными отписками, эффективность этого инструмента стремится к нулю. Это делается намеренно, чтобы сбить остроту проблемы, чтобы она «потерялась» в потоке новостей.

Эржена Чимитцыренова:

— Тем не менее, мы продолжаем его использовать. Каждое такое выступление фиксируется, оно остаётся в стенограммах, его видят журналисты и избиратели. Это создаёт определённое давление. Даже если чиновник не отвечает нам в срок, он знает, что проблема озвучена, и полностью её игнорировать уже сложнее. Это игра вдолгую. Мы накапливаем массив проблем, по которым власть не даёт внятного ответа, и это само по себе становится политическим фактом, демонстрирующим её неэффективность.

— На апрельской сессии депутат от «Единой России» Анатолий Кушнарёв, недовольный вашими вопросами, поинтересовался, нет ли лимита на выступления, а его коллега Анатолий Сахнов упрекнул спикера, что тот не прервал критику раньше. Единороссы, кажется, совсем устали от дискуссий на заседаниях.

Эржена Чимитцыренова:

— Это их стандартный приём. Когда мы задаём конкретные вопросы о проваленных проектах, о разрытых дорогах, о деньгах, которые не доходят до людей, им нечего ответить по существу. Поэтому они пытаются перевести всё в плоскость регламента, обвинить нас в затягивании сессии. Проще предложить ограничить выступления, чем признать свою некомпетентность и провалы в работе. Это страх перед прямыми вопросами и нежелание нести ответственность.

Тимур Нимаев:

— Это не усталость, это философия их власти. Они привыкли к единогласному одобрению. Любой острый вопрос, любая критика воспринимается ими как личное оскорбление и подрыв стабильности. Парламент в их понимании — не место для дискуссий, а машина для голосования по спущенным сверху решениям. Поэтому любая попытка начать обсуждение наталкивается на такое сопротивление. Они не хотят слушать, потому что боятся услышать правду о результатах своего управления.

— Денис Гармаев досрочно сложил полномочия, чтобы возглавить минпромторг Бурятии. Как вы оцениваете такую практику, когда депутатский мандат используют как трамплин для перехода в исполнительную власть?

Эржена Чимитцыренова:

— Я отношусь к этому плохо. Это обман избирателей. Тебя выбрали представлять их интересы на пять лет, а ты через короткое время используешь это доверие как ступеньку в карьерной лестнице. Округ остаётся без своего представителя, а на новые выборы снова тратятся бюджетные деньги. Это демонстрация того, что личные амбиции для таких людей важнее ответственности перед теми, кто за них голосовал.

Тимур Нимаев:

— Эта ситуация отлично показывает, что депутатский мандат для многих — способ попасть в номенклатуру, поближе к бюджетным потокам. Стирается грань между законодательной и исполнительной властью. Депутат, который должен контролировать правительство, сам стремится стать его частью. Это порождает круговую поруку и убивает саму идею разделения властей.

Вспомните отчёт Счётной палаты. Аудиторы вскрыли лазейку, когда бизнесмены получали субсидию в 15 миллионов, а при нарушении условий платили всего десять тысяч штрафа. Это прямая недоработка правительства, которое создало такие правила. Но кто из депутатов от «Единой России» потребовал ответственности? Никто. Потому что многие из них либо сами пришли из исполнительной власти, либо надеются туда попасть.

— Экологическая ситуация с ТГК-14. Компания травит город золой, власти разводят руками. При этом обсуждается возможный уход компании с рынка. Насколько это реально, и что будет с тепловыми сетями Улан-Удэ в таком случае?

Эржена Чимитцыренова:

— Разговоры об уходе ТГК-14 — это, скорее, способ давления и шантажа. Куда уйдёт монополист с арендованными городскими сетями? Это вопрос, касающийся безопасности всего города. Проблема в другом: компания годами игнорирует экологические нормы. Золоотвалы расположены вплотную к жилым домам, как в посёлке Тепловик. Роспотребнадзор подтверждает нарушения, но ничего не меняется. Чёрный дым с ТЭЦ-1, который они объясняют «засорением шахты», — это следствие изношенности оборудования, в которое не вкладывают деньги.

Тимур Нимаев:

— Ответственность здесь лежит и на самой компании, и на властях, которые не могут или не хотят заставить монополиста соблюдать закон. Вместо жёсткого контроля и многомиллионных штрафов мы видим формальные отписки. ТГК-14 понимает, что может диктовать свои условия, потому что альтернативы ей нет. Это провал надзорной политики и демонстрация того, чьи интересы — жителей или крупного бизнеса — для власти приоритетнее.

— Насколько активно жители Бурятии сегодня готовы отстаивать свои права?

Эржена Чимитцыренова:

— Люди устали от безразличия, от формальных отписок, от того, что их проблемы годами не решаются. Когда больные люди вынуждены выходить на одиночные пикеты в холод, чтобы добиться жизненно необходимой компенсации, — это крайняя мера. Но она же показывает, что у людей есть предел терпения.

Тимур Нимаев:

— Активность граждан растёт там, где проблемы касаются их напрямую и становятся невыносимыми. Коммунальный коллапс, транспортные проблемы, социальная несправедливость. Люди видят, что чиновники живут в своей реальности, оторванной от их повседневных нужд. Но эта активность пока носит очаговый характер. Наша задача — объединять эти разрозненные протесты, показывать людям, что их частные проблемы — это следствие общей порочной системы управления.

— Какова главная причина этой дисфункции власти в Бурятии? Это наследие прошлых лет, некомпетентность нынешнего правительства или особенности политической модели, выстроенной в стране в целом?

Тимур Нимаев:

— Это совокупность всех факторов. Безусловно, есть тяжёлое наследие, разваленная промышленность, дотационный бюджет. Но на это накладывается низкое качество управления. Мы видим, как принимаются решения: без просчёта последствий, в интересах узких групп, с постоянными провалами в планировании. Третий мост, театр «Ульгэр», провальный проект самолёта «Байкал» — это всё звенья одной цепи. Когда нет стратегического видения, а есть только желание освоить бюджет и отчитаться красивыми цифрами, результат будет соответствующим. И всё это усугубляется общей политической системой в стране, которая не поощряет конкуренцию, самостоятельность и ответственность.

Эржена Чимитцыренова:

— Я бы добавила ещё один фактор — отрыв власти от народа. Многие чиновники, в том числе и на самом высоком уровне, не живут жизнью обычных людей. Они не ездят на общественном транспорте, их дети не ходят в обычные школы, они не сталкиваются с проблемами ЖКХ в том виде, в каком с ними сталкиваются избиратели. Они живут в параллельном мире, где главные проблемы — это освоение бюджетов и аппаратные интриги. Поэтому они просто не понимают глубины тех проблем, о которых мы говорим. И пока этот разрыв будет существовать, никакого эффективного управления не будет.

— На что ещё вы можете реально повлиять как депутаты?

Эржена Чимитцыренова:

— Мы можем и влияем на то, чтобы проблемы не замалчивались. Мой вопрос по безопасности детей на воде и халатности мэрии, которая не определила места для купания до августа, заставил детского омбудсмена реагировать. Проблема с переездами в сотых кварталах, которую я озвучила, — это прямое обращение к руководству республики и РЖД. Возможно, они не решат её завтра, но они уже не смогут сказать, что не знали о ней.

Тимур Нимаев:

— Власть должна понять, что её главная задача — работать в интересах людей, а не обслуживать интересы узкой группы лиц. А общество должно осознать свою силу. Каждый голос, каждое обращение, каждый пикет — это шаг к переменам. Пока мы молчим, они будут продолжать действовать так, как им удобно. Наша задача как оппозиции: быть голосом тех, кого не хотят слышать.

Фото: burkprf.ru, правительство Бурятии, мэрия Улан-Удэ